Понятия экстремизма и экстремистской деятельности являются ключевыми для составов экстремистских преступлений и преступлений экстремистской направленности, поэтому уяснение сути данных понятий — залог правильной квалификации рассматриваемых деяний и отправная точка для дальнейшего развития и совершенствования соответствующих норм уголовного права.

В специальной литературе неоднократно отмечалось, что понятие экстремизма в юридической науке не разработано в должной мере. Экстремизм (применительно к уголовному праву) — это приверженность крайним мерам противодействия существующим в обществе отношениям, поставленным под охрану Конституции и других законодательных актов Российской Федерации. Данное определение представляется слишком широким, поскольку любое преступление по своей сути — это крайняя форма противодействия существующим в обществе отношениям, охраняемым законодательно.[1]

Следует заметить, что многие предложенные в науке определения экстремизма имеют схожий недостаток. Например, определение, в соответствии с которым экстремизм — это разновидность социального противоречия в форме поведенческого антагонизма, когда несоответствие интересов лица интересам других лиц, социальных групп либо общества разрешается им посредством совершения действий, вступающих в противоречие с нормами морали и права, — также является настолько широким, что под него подпадают не только деяния, действительно относящиеся к экстремизму, но и другие преступные действия.

Термин «экстремизм» в Уголовном кодексе РФ не используется, в отличие, например, от термина «терроризм», которым законодатель оперирует в ст. 104¹ («конфискация имущества», 205¹ («финансирование терроризма») и ст. 205² («публичное оправдание терроризма»). Как представляется, это связано с тем, что экстремизм (как впрочем и терроризм) — явление многоаспектное, имеющее различные формы проявления, а Уголовный кодекс не может предусматривать ответственность за «экстремизм» как явление, поскольку элементы составов преступлений в уголовном законе должны быть четко и исчерпывающим образом определены.

Вместе с тем содержание данного термина раскрывается в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» 2002 г., в котором он употребляется как синоним термина «экстремистская деятельность» (п. 1). При этом последняя определяется законодателем путем перечисления конкретных действий, которые расцениваются как экстремистские. Иначе говоря, термины «экстремизм» и «экстремистская деятельность» рассматриваются как равнозначные, что представляется неверным.

«Экстремизм» (от лат. еxtremus) определяется в словарях русского языка как приверженность к крайним взглядам, мерам. Из данного определения следует, что экстремизм как таковой может вовсе не иметь негативной окраски, а в некоторых случаях быть даже положительным явлением (например, существуют «экстремальные» виды спорта). Столь широкое определение экстремизма не пригодно для уголовного права.[2]

Нельзя согласиться и с отождествлением понятий «экстремизм» и «экстремистская деятельность». О том, что содержание термина «экстремизм» шире содержания термина «экстремистская деятельность», свидетельствует способ образования слова «экстремизм». В русском языке суффикс «изм» используется для образования существительных мужского рода со значением идейного течения, направления мысли, стиля и т.п.

Таким образом, понятие экстремизма является более широким, чем понятие экстремистской деятельности. Экстремизм — это не только собственно экстремистская деятельность, но и определенная идеология, данную деятельность одобряющая.

Разумеется, приведенное определение (экстремизм — экстремистская деятельность и идеология, одобряющая данную деятельность) является неполным и отчасти тавтологичным. Для уяснения сути экстремизма в данном случае требуется устанавливать содержание экстремистской деятельности. В отрыве от определения экстремистской деятельности можно сделать вывод лишь о том, что экстремизм — это как идеология, так и практика определенной незаконной деятельности, но, в чем именно заключается данная идеология и практика, из этого определения неясно.[3]

Указанием на цель незаконной деятельности, как это сделал законодатель, определяя понятие террористической деятельности, названный недостаток устранить невозможно. Террористической деятельности свойственна цель, которая характеризует исключительно эту деятельность: дестабилизация деятельности органов власти или международных организаций либо воздействие на принятие ими решения, и именно эта цель дает возможность четко определить, что является террористической деятельностью и терроризмом в целом (ст. 205, 205¹ и 205² УК РФ).

При попытке сформулировать общую цель экстремизма и экстремистской деятельности, а тем более — экстремистских преступлений или преступлений экстремистской направленности — мы столкнемся с трудностями. С такой оценкой экстремизма в принципе можно согласиться, но подобная формулировка цели экстремизма для уголовного права неприемлема.

С учетом сказанного представляется возможным взять за основу определение, в соответствии с которым экстремизм — это многоаспектное социально-правовое явление, включающее в себя не только определенную антисоциальную деятельность, но и одобряющую такую деятельность идеологию, направленную на создание в обществе обстановки нетерпимости к представителям определенных социальных групп, выделенных на основе установленных законодателем Российской Федерации либо определяемых правоприменителем с учетом конкретных обстоятельств уголовного дела критериев.

В свою очередь экстремистская деятельность — это практика применения идеологии экстремизма и конкретные формы ее реализации.

Литература:

  1. Бидова Б.Б. Общекриминологическое противодействие молодежному экстремизму // В сборнике: Актуальные вопросы юридических наук Материалы Международной заочной научной конференции. Ответственный редактор: О.А. Шульга. 2012. С. 75-77.
  2. Кагерманов А.С.С., Бидова Б.Б. Идеологические направления российского экстремизма конца XIX — начала ХХ вв //Научно-информационный журнал Армия и общество. 2014. № 2 (39). С. 45-48.
  3. Бидова Б.Б. Личностно-ориентированная образовательная концепция высшего профессионального образования как элемент профилактики экстремизма //Международное научное издание Современные фундаментальные и прикладные исследования. 2013.№ Специальный выпуск 2. С. 40-46.