В связи с рассмотрением мотивов экстремистских преступлений и преступлений экстремистской направленности представляется необходимым рассмотреть вопрос о возможности сочетания в одном преступлении экстремистского мотива и иных мотивов, в частности хулиганских побуждений.

В соответствии со структурой Особенной части Уголовного кодекса РФ родовым объектом хулиганства является общественная безопасность и общественный порядок, а его видовым объектом — общественная безопасность.

Об общественной безопасности как объекте хулиганства нам позволяет говорить совокупность объективных и субъективных признаков данного состава (с обязательным для п. «а» включением в него признака применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия и хулиганского мотива). В результате последних изменений Уголовного кодекса произошло уравнивание общественной опасности применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия, как признака объективной стороны, и экстремистского мотива состава хулиганства. Вместе с тем экстремистский мотив, как представляется, не может свидетельствовать о грубости нарушения общественного порядка, поскольку он является признаком субъективной, а не объективной стороны преступления. Грубый или негрубый характер нарушения общественного порядка, будучи объективной категорией, оцениваемой применительно к конкретным обстоятельствам уголовного дела, вместе с тем, не может зависеть от внутренних побуждений субъекта преступления, т.е. причин, побудивших его совершить то или иное общественно опасное действие. Как справедливо отмечает Б.Б. Бидова, «сейчас по букве закона под ст. 213 УК РФ можно подвести, к примеру, и действия пенсионера выражающегося нецензурной бранью, а адрес материально обеспеченного работника банка по мотиву ненависти к нему, как к представителю определенной социальной группы», что является несправедливым.[1]

В специальной литературе неоднократно отмечалось, что, хотя уголовное законодательство не содержит прямого указания на наличие в хулиганстве обязательного хулиганского мотива, но в доктрине и судебной практике сложилось однозначное мнение, согласно которому хулиганство без присущего именно этому преступлению мотива не существует.[2]

Заметим, что хулиганство может совершаться и не публично, не в общественном месте, даже при отсутствии очевидцев. Несмотря на то, что не все ученые разделяют эту точку зрения130, судебная практика все же идет по этому пути, соглашаясь с тем, что для состава хулиганства признак совершения деяния публично или в общественном месте не является обязательным. Было даже выработано понятие «бытового» хулиганства, совершаемого не в публичном месте, а, например, на кухне коммунальной квартиры.[3]

В теории уголовного права не предложено однозначного решения вопроса квалификации полимотивированных преступлений.

Экстремистские преступления сходны с хулиганством в том, что преступники-экстремисты, так же как и хулиганы, пренебрегают правилами человеческого общежития, противопоставляют себя окружающим, бросают своеобразный вызов обществу, нередко совершая свое преступление демонстративно. Однако при экстремизме в основе такого подчеркнуто вызывающего поведения лежит конкретный, очевидный, не «легковесный» общественно опасный мотив — сильно выраженное неприятие человека (группы людей) в силу их принадлежности к определенному полу, расе, национальности и т.д.

Экстремистский и хулиганский мотивы не могут сочетаться в одном преступлении. Квалификация преступлений по п. «б» ч. 1 ст. 213 Уголовного кодекса РФ юридически в принципе упречна, поскольку игнорирует сущность собственно хулиганского мотива. Пункт «б» ч. 1 ст. 213 Уголовного кодекса РФ в судебно-следственной практике не должен вообще применяться из-за невозможности установления в соответствующем преступном деянии обязательного для хулиганства специфичного хулиганского мотива.

Литература:

  1. Бидова Б.Б. Общекриминологическое противодействие молодежному экстремизму // В сборнике: Актуальные вопросы юридических наук Материалы Международной заочной научной конференции. Ответственный редактор: О.А. Шульга. 2012. С. 75-77.
  2. Бидова Б.Б. Личностно-ориентированная образовательная концепция высшего профессионального образования как элемент профилактики экстремизма //Международное научное издание Современные фундаментальные и прикладные исследования. 2013.№ Специальный выпуск 2. С. 40-46.
  3. Кагерманов А.С.С., Бидова Б.Б. Идеологические направления российского экстремизма конца XIX — начала ХХ вв //Научно-информационный журнал Армия и общество. 2014. № 2 (39). С. 45-48.