В действую­щем уголовном законе (ч.1 ст. 312 УК РФ) не поддается какому-либо вразумительному объяснению положение, когда хищение имущества, подвергнутого описи или аресту, путем растраты наказывается менее строго, чем хищение иного имущества. Этот существенный недостаток, несомненно, требует коррекции В этой связи представляется продуктивным выделение растраты арестованного или конфискованного имущества, сопряженное с его хищением, в квалифицированный состав преступления, предусмотренного ст. 312 УК РФ «хищение путем присвоения или растраты имущества, подвергнутого аресту, лицом, которому это иму­щество вверено »

Уголовно наказуемым признается лишь злостное неисполнение судебного акта (ст. 315 УК РФ). Доктринально трудно будет до­биться однозначной оценки «злостности», а это бумерангом от­ражается на судебной практике. Поэтому целесообразно в при­мечании к ст. 315 УК РФ дать ее характеристику: "Под злостнос­тью неисполнения следует понимать повторное неисполнение лицом воз­ложенных на него обязанностей, вытекающих из судебного акта, после предписания, сделанного уполномоченным лицом, и предупреждения об уголовной ответственности при наличии реальной возможности испол­нить приговор, решение или иной судебный акт".[1]

Следует признать это пробелом уголовного законодательства. Назрела объективная необходимость установления ответствен­ности за неисполнение судебного акта со стороны любого лица При этом ответственность специальных субъектов должна быть выделена в самостоятельный состав с повышением ее размеров в санкции.

По итогам анализа автором обосновывает вывод о том, что побег задержан­ного в порядке ст. 91 УПК РФ по подозрению в совершении пре­ступления должен квалифицироваться по ст. 313 УК РФ и под­держивает предложение о дополнении ст. 313 УК РФ примечанием, которое предлагает сформулировать следующим образом. "Под лицом, находящимся в предварительном заключении, в настоящей статье понимаются подозреваемый, обвиняемый или осужденный, зак­люченный под стражу в порядке меры пресечения, а равно задержанный в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством«.[2]

При предоставлении отсрочки исполнения приговора либо при ее отмене на суд законом не возлагается требование обязы­вать лицо самостоятельно явиться в исправительное учрежде­ние для отбытия наказания. В этой связи термин «-невозвращение» не может охватывать случаи уклонения лица от реального отбы­вания наказания после истечения срока отсрочки либо ее отме­ны. В диспозиции ст. 314 УК РФ было бы правильнее вести речь об ответственности лица за уклонение от явки для отбывания на­казания в виде лишения свободы по истечению срока отсрочки, если суд признал необходимым отбыть оставшуюся часть наказа­ния либо ее досрочной отмены судом.

Литература:

  1. Никифоров С.Д. Мотивационная составляющая должностных лиц, совершающих преступление против правосудия //Экономика. Право. Философия: Вестник Дагестанского государственного университета. — Махачкала, 2015. № 2. — С. 90–93.
  2. Идрисов К.Р. Проблемы совершенствования законодательства об ответственности за преступления против правосудия, совершаемые должностными лицами органов предварительного расследования и суда //Научные труды ученых-юристов Северо-Кавказского регионов. — Краснодар, 2014. № 4. — С. 56–58.