Русская классика оказала сильное влияние на китайских писателей. Между русскими и китайскими рассказами постоянно можно почувствовать похожую тему, художественную концепцию и форму. В данной статье рассматривается художенственный метод исследования и творчественный стиль некоторых русских и китайских рассказов.
Ключевые слова: влияние русской клаасики, художественное слияние, творческая индивидуальность
Русская литература подлинно привлекала внимание китайского литературного круга и принесла реальное влияние на китайскую литературу около Движения 4 мая. Китайский писатель Лу Синь в 1927 г. говорил—" российские литературные произведения, которые были переведены на Китайский язык, больше чем с любого другого языка. И они оказали самое сильное влияние на современный Китай." " Кажется, существует естественная связь между двумя странами, в их культуре и опыте, как представляется, имеют общие отношения.« [1] Китайский писатель Юй Дафу в книге » Теория рассказа" написал, что в числе всемирных литературных произведений, русская классика повлияла самого всего на Китай.
Наиболее непосредственное воздействие русской литературы представляет собой продвижение обновления китайской новой литературы в аспекте идеи и содержания. В XIX веке прогрессивные русские писатели активно отозвались на бурную волну освободительного движения, и показали четкое демократическое понимание, гуманности и историческое чувство долга, всё это получило одобрение у пионеров китайской новой литературы. В статьи «Значение времени Чехова» китайский писатель Мао Дунь написал "Я, как наше поколение, был разбужен движением 4 мая. Округляя глаза и удивляясь, читал русскую классику XIX века, которая упорно стремится к смыслу человеческой жизни.« [2]
В русской классической литературе XIX века появилось изображение «лишний человек» и «маленький человек». А в первой половине XX века, китайские писатели тоже обратили внимание на глубокую тему «историческая судьба интеллигенции».
Из рассказа Юй Дафу «Фаталист», учитель начальной школы Ли Дэ-цзюнь представляет собой бедный фаталист. Он работает за низкую зарплату. С шестью детьми вся семья жила в нужде, концы с концами свести не могла. Он твёрдо верит в свою философию жизни "счастье не ходит вдвоём, беда не приходит одна« [3]. Ли Дэ-цзюнь считает, что печаль и неудачи заполняют свою жизнь. Разнообразные хлопоты и скучная жизнь убедила его, что так было решено судьбой, и Бог уже всё страдание устроил со своего рождения. Он случайно купил лотерейный билет, и ошибочно смотрел цифру 6 цифрой 0, итак считал себя выиграть первый приз в лотерее, и испытал неожиданную радость. Но из-за иронии судьбы, тот процесс, когда он считал себя выиграть, кажется более печальным. Печаль фаталиста представляет собой вечную, даже если хочет изменять свою судьбу, всё равно будет безрезультатно. В конце концов этот маленький человек не избегнул трагической судьбы.
Как один из самых известных писателей XIX века, Гоголь тоже следил глазами за реальной человеческой жизнью. В его творчестве, трагедия маленького человека именно является копией настоящей жизни. Писатель не только раскритиковал социальный режим XIX века, но и выразил сильное недовольство заурядной жизнью маленького человека. Используя типичное изображение и острую сатиру «смех сквозь слёзы», Гоголь глубоко вскрыл загнивание и темноту крепостничества и самодержавия царской России. Образ стоит в центре описания рассказа, и так же является основой литературы. Окружающая среда сдерживает героя. Так как живёт в таком депрессивном обществе, Аркадий стал слабодушным и трусливым. Гоголь тоже выражал глубокий и печальный гуманизм через формление образа.
«Шинель» — это шедевр критического реализма не только имеет великую идеологическую глубину, но и известен особенным художественным стилем. В конце этих двух рассказов, смерть стал их единственным концом. Смертью является способ трусливых и бедных маленьких людей, чтобы протестовали против целого бездушного общества, резко осудили утрату человечности и достоинства.
В рассказе Лао Шэ «Благодетельница» и в рассказе Чехова «Княгиня» писатели тоже используют сатиру. Однако, герои представляют собой богатых госпож из великосветского общества.
В начале рассказа «Благодетельница», писатель так показал героиню «Госпожа Ван терпеть не может, когда её величают госпожой Ван; она себя называет девичьей фамилией, Му, и хочет, чтобы и другие звали её так. Её муж очень богат, и она тратит деньги без счёта: деньги уплывают, её называют миссис Му, и она чувствует себя независимой самостоятельной женщиной, хотя есть жужнин рис.„ [4] Это простое описание изобразило образа фальшивой госпожи из великосветского общества. Как может она является благодетельницей? Но в рассказе несколько раз повторяется предложение „Её долг — спасти мир.“, и некоторые движения выражают сатиру. Миссис Му “ уже намеревалась швырнуть в служанку ночник, стоявший на столике возле кровати, но потом подумала, что это ниже её достоинства.» Теперь одна фальшивая героиня оформляется. В Рассказе писатель даже ни словом не касается фальшива миссис Му, но её настоящее лицо все увидили.
А княгиня Вера, её семья хотя не так счастлива и идеальна, но она оптимистическая, и постоянно помогает бедным людям, что ощутила радость. Она тоже считает себя приветливой и доброй, терпимой и великодушной. Княгиня опьяняется своей высокой нравственностью. Однако, на самом деле, она горда и своевольна, презирает людей, кому она помогает. Она творит добро совершенно согласно своей смыслу, иногда принесла людям хлопоты, и даже горе. Княгини не хотелось, что признаться о своей ошибке, раз её поступок происходит из доброты и искренности. Осуждение от врача Михаила обидело её. Княгиня дворянского происхождения, ей никак не избежать гордости и эгоизма. Она совсем не понимает нищей жизни, так что не может представить настоящей помощи. И ей никак не придумать, что перед глазами благоприятная обстановка была не настоящей. Всё просто выступление специально для неё. Княгиню даже дурачили служители—это действительно большая сатира.
Творческий почерк Чехова особен, сатирические рассказы юмористически и свежи, объём короток, и лексика обильна. Его рассказы постоянно происходят из повседневной жизни. Через мелочи выясняет серьёзное значение.
В равной степени некоторые мелкобуржуазные революционеры в творчестве китайской литературы тоже были связны с образом «новый человек» русской классики. На пример, в ранних произведениях Бацина, среди тех молодых интеллектуалов, кто горячо стремлятся к свету, не щадят любови, здоровья и даже жизни, разумеется, существует след русских интеллектуалов из простого народа и популистских революционеров.
Исскуственное влияние между писателями обычно сложно, в значительной степени зависит от их различия и сходства в эстетики, исскуственного стремления, творческого характера и ещё души.
Стиль творчества отличных писателей возможно похож друг на друга, но ни при каких условиях одинаков. Смело принять влияние позитивного фактора зарубежной культуры и постепенно оформляет свой индивидуальный и народный стиль. Это является общим процессом, который испытывали многие отличные китайские современные писатели, как Гуо Муожо, Лао Шэ, Лу Синь, Бацин, Мао Дунь и т.д.
Американец китайского происхождения Ван Цзиджэнь, кто прекрасно понял произведения Лу Синя и переводил эти произвдения на английский язык, отметил "самым прекрасным способом для того, чтобы понимать родную страну по-настоящему, является исследование её самой изобильной, самой разумной и долговечной литературы.« [5] Так что понимание художественного слияния помогает нам лучше узнать их литературное развитие.
Ссылки
- R.M. Bart-lett, Наше время, октября 1927 г. том1,часть1,С.6 (автор перевела)
- Мао Дунь, Значение времени Чехова // Мировая литература, январь 1960 г.
- Переводчик Б. Мудров, «Дождь. Рассказы китайских писателей 20 —
30-х годов», Издательство: «Художественная литература. Москва» 1974 г. С.419 - Перевод А. Тишкова, «Дождь. Рассказы китайских писателей 20 —
30-х годов», Издательство: «Художественная литература. Москва» 1974 г. С.178 - Ван Цзиджэнь,Чэнь Шэншэн перевёс, 《Введение Перевода на английский язык〈Сборника рассказов Лу Синя〉》, 《Сборник зарубежных статьей о китайской литературе》, Издание ВАРЛИ, июля 1985г. № 1, с.138—145